Фильм «Дюнкерк» вдохновил сразу двух наших авторов, но тексты в итоге получились довольно-таки разными. Материал Ронина мы вам уже представляли. Сейчас – Максим Дрозденко и его параллели с Севастополем.

Видите ли, ЛЮБАЯ армия может потерпеть поражение.

Успех зависит от слишком многих факторов — уровня промышленного производства, времени подготовки к войне, денег, качества подготовки офицеров (которое определяет качество подготовки солдат), инженеров, разрабатывавших военную технику, вплоть до гриппа командующего или плохих примет, в которые он поверил.

Личная храбрость и мотивация войска играет важную роль — но не решающую. Вы можете быть безупречно храбры, но у противника есть пулемёт «Максим», а у вас его нет.

Поражение армии — не поражение государства и тем более не поражение общества.

Проиграть противнику намного сильнее тебя — не позор.

Оправиться после поражения и продолжить бой — высокая честь.

Вермахт был сильнейшей армией на планете до 1942 года (победить его удалось только силами практически всего остального мира вместе взятого, так что нельзя утверждать, что и ПОСЛЕ 1942-го он не был сильнейшей армией).

Быстрый разгром Франции (армия которой всегда считалась сильнейшей) это показал.

Поэтому то, что армия СССР была разгромлена и бежала — ни о чём не говорит, кроме того, что вермахт был сильнее.

Принципиальный вопрос — действия общества и государства в этой ситуации.

Итак, Дюнкерк, о котором все вспомнили, посмотрев фильм.

Британские и французские армии разгромлены и не способны ни на что, кроме некоторого затягивания наступления немцев.

Спереди махина вермахта, способного перемолоть их за считанные часы.

Сзади пролив. Переправиться через который, при самых оптимистичных расчётах, сможет каждый десятый (Черчилль рассчитывал на 40 тысяч из 400).

Ценой гибели большей части флота, который был ПОСЛЕДНЕЙ надеждой Британии (ибо защитить его от самолётов люфтваффе в прибрежной зоне шансов было мало).

Британское правительство обратилось к владельцам маленьких кораблей спасти армию.

Они не обязаны были рисковать.

Рыбацкие шхуны — часто единственное, что было у их хозяев.

В случае сдачи в плен британским солдатам было гарантировано обращение в соответствии с Женевской конвенцией (а лагеря для офицеров по комфорту были получше домов отдыха для рядовых советских граждан того времени).

Лодковладельцы не были военнослужащими, ОБЯЗАННЫМИ принимать участие в мясорубке.

Тем не менее — 400 лодок.

При поддержке британского флота.

И Королевских военно-воздушных сил.

Переправили 400 тысяч (ЧЕТЫРЕСТА ТЫСЯЧ) солдат.

Под бешеными бомбёжками.

Через нашпигованный минами пролив.

Затонул КАЖДЫЙ ТРЕТИЙ корабль большого флота и каждая третья лодка.

Брошена ВСЯ техника (её число фантастично, одних автомобилей 65 ТЫСЯЧ)

Спасали людей.

Сотни тысяч людей.

Операция спасения превратила военную катастрофу в историю героизма.

Дюнкерк Джек

Фраза «дух Дюнкерка» по-прежнему используется для описания мужества и солидарности в невзгодах

Черчилль произнес свою знаменитую речь «Мы будем сражаться на пляжах»

We shall go on to the end. We shall fight in France, we shall fight on the seas and oceans, we shall fight with growing confidence and growing strength in the air, we shall defend our island, whatever the cost may be. We shall fight on the beaches, we shall fight on the landing grounds, we shall fight in the fields and in the streets, we shall fight in the hills; we shall never surrender, and if, which I do not for a moment believe, this island or a large part of it were subjugated and starving, then our Empire beyond the seas, armed and guarded by the British Fleet, would carry on the struggle, until, in God’s good time, the New World, with all its power and might, steps forth to the rescue and the liberation of the old.

(Правда, сев на место, он тихо проговорил «мы будем сражаться разбитыми бутылками, потому что больше у нас ничего нет»)

Эти кораблики ходят до сих пор, ИМЕННО ИХ снимали в фильме.

В голову всякого правоверного московита вбита фраза «Севастополь город русской славы» и картина «Оборона Севастополя».

При этом, как всегда у московитов, картина представляет из себя фальшь от начала до конца (начиная с центральной фигуры, которая вообще-то девушка-спортсменка).

В соответствии с московитской традицией, позорный недуг решили обратить в подвиг.

Севастополь был одной из самых укреплённых крепостей (мощнейшие укрепления с моря, быстро построенные три линии укреплений с суши). Попытка немцев захватить с наскока не удалась.

ГОД после начала войны. Никакой внезапности нет. Никакого превосходства немцев в технике и живой силе нет (обычное соотношение наступающих и обороняющихся). В море – Черноморский флот (у немцев только лёгкие катера) — с крейсерами и линкором, обстрела с которых хватило, чтобы немцы прекратили наступление.

Более того, соотношение сил вполне позволяет советам наступать. Более того, проводить десантные операции. Более того, думаю, одну из крупнейших десантных операций в истории.

В Керчь высаживаются две советские армии. Всего больше 300 тысяч человек.

Для их обеспечения привлекалось 78 боевых кораблей и 170 транспортных судов, всего свыше 250 кораблей и судов, в том числе 2 крейсера, 6 эсминцев, 52 сторожевых и торпедных катера.

Отношение советов к солдатикам проявилось сразу — высаживали в ледяную воду (основные потери были от обморожения), госпиталей не было (предполагалось добираться раненым попутным транспортом до Новороссийска — процент выживших можете себе представить).

Средства ПВО не подвезли, благодаря чему немцы спокойно утопили 5 набитых солдатами транспортов.

Потеряли, как по советским меркам, умеренно – 40 тысяч (СОРОК ТЫСЯЧ) человек (местный житель мне рассказывал о красном от крови проливе и советских заградкатерах, подгоняющих десант пулемётами, но то такое).

Тем не менее, высадка прошла успешно, началось наступление. Избегая котла, немцы выводят живую силу, бросив танки (за это генерал-полковника Шпонека Манштейн отдал под суд, расстрел ему Гитлер заменил 6 годами крепости, но в 1944-м его казнили по личному распоряжению Гиммлера).

Над группировкой Манштейна нависает пушной северный зверек, держащий в руках котёл.

Наступление идёт с двух сторон, Керчи и Севастополя. Манштейн бросает в бой всё, включая штабные подразделения. Каким-то чудом он отбивает наступление и получает подкрепления.

После этого вермахт разносит советские части в лучших традициях блицкрига (и в том числе благодаря феерическим безумиям советского руководства)

А в результате этого северный зверёк поворачивается лицом к Севастополю и начинает скалить зубы.

Все эти события безусловно подразумевали массу ЛИЧНОЙ храбрости. Но личная храбрость в бою — это не героическое событие, её было не больше и не меньше (с обеих сторон), чем в любом из сражений той мясорубки.

А вот дальше события начинает описывать фраза Бабченко «Родина тебя бросит, сынок. Всегда».

То, что войска надо эвакуировать — было понятно месяца за два до краха. 10 мая разрешение на эвакуацию дал Будённый (в отличие от Мехлиса, воевавший реально и понимавший последствия).

Но никто не хотел идти к Сталину с этим вопросом.

НИКАКОЙ СЛОЖНОСТИ В ЭВАКУАЦИИ НЕ БЫЛО.

Приморскую армию, например, перевезли в ходе действительно блестящей операции из Одессы тем же Черноморским флотом.

Флот никуда не делся, но его, видимо, решили поберечь.

Сотни самолётов, по немецкой версии, были захвачены, по советской — сброшены в море.

В самом конце разрешение на эвакуацию получило военное руководство, партийные и чекисткие бонзы.

Я не представляю большего позора для моряка, чем бросить своих подчинённых — но адмирал Октябрьский оговорил именно СВОЮ эвакуацию (советская власть считала его героем и присвоила соответствующее звание – и поназывала в его честь большой противолодочный корабль и улицу в Севастополе).

Самолётами и подводными лодками вывезли примерно 700 человек. При этом вывезли несколько тонн документов (я не знаю, что это были за документы такой ценности, чтобы менять тонну на жизнь десяти человек, которых можно было вывезти вместо них).

Оставшиеся солдаты, поняв, что их слили, даже устроили стрельбу на аэродроме, но начальство сказало, что едет организовывать эвакуацию, и ОНИ ПОВЕРИЛИ (советские люди удивительно доверчивы к начальству).

200 тысяч человек бросили.

Попыток их вывезти не было вообще.

Они продержались ещё несколько дней, немногим удалось добраться до каменоломен — остальные сдались.

Советская власть, естественно, считала их предателями, а их руководство строго наказала — Мехлиса, например, ненадолго понизили до корпусного комиссара.

Детям и женам их предоставили умирать от голода — семьям пленных карточки не полагались.

Тех, кто пережил немецкий плен, отправили в советские лагеря (а кто пропетлял – всю жизнь ходил с клеймом «был в плену»).

Но вопрос не в этом.

Я думаю, в старинном браконьерском и контрабандистском районе между Крымом и Кубанью маленьких лодок было не меньше, чем возле Дюнкерка.

Никаких попыток их использовать их не было.

Так вот.

Мы все видели сотни машин, вёзших под обстрелами на фронт всё, что можно, и вывозивших с фронта раненых.

Мы видели украинских волонтёров, вывозящих с риском для жизни беженцев (в своём большинстве ватных), принимающих, расселяющих их за свои последние деньги.

Я вполне представляю себе сотни украинских корабликов, вывозящих под бомбёжкой украинские войска.

И я точно так же представляю себе оккупантов, отгоняющих от кораблей пулемётами крымских предателей перед наступающими украинскими танками.

В 2014-м мы дрались разбитыми бутылками.

Сейчас у нас есть чем драться. На пляжах в том числе.

Максим Дрозденко, petrimazepa.com

You have no rights to post comments